Мои путешествия. Следующие 10 лет - Федор Конюхов

Время течет, завтра, 9 декабря, будет месяц, как я в пути. За эти тридцать дней моя яхточка прошла 6615 миль. Для нас с яхтой этих миль достаточно. Неожиданно рядом с яхтой выпрыгнул огромный кит, который вскоре степенно удалился. Как только мы преодолеем эту зону штилей, мы выйдем в «ревущие сороковые», опоясывающие Южное полушарие в Атлантическом, Тихом и Индийском океанах. Это районы постоянных штормов, туманов и довольно плохой погоды. Вот уже два дня яхта в плену у штиля, сколько же протянется этот штиль?

Я ни с кем не соревнуюсь

9 декабря 2000 года. Южная Атлантика

25°20’ ю. ш., 22°28’ з. д.

09:00. Небо затянуто тонкими тучами. Это говорит о том, что ветра сегодня тоже не будет. Значит, Богу угодно, чтобы я больше был в океане. А и правда, куда мне спешить? Мы все время спешим.

09:20. Получил письмо от Оскара, узнал, что я иду самый последний и намного отстаю от предпоследней группы гонщиков. Я сожалею, но это не важно. Я ни с кем не соревнуюсь. Это плавание я готовил для себя, а не для других. Потому что так уж я устроен, я – эгоист. Рак-отшельник любит раковину именно под свой рост, потому что хорошо знает, кто он таков. Так и у меня: моя яхта подходит только мне. Она не любит скорость, не терпит суеты. И мы с ней сдружились.

Я имею смутное представление о правилах гонки: я их не читал. Моя цель – плыть на яхте, а мое желание – странствовать по океану в одиночку. Какое счастье чувствовать себя вольной птицей!

Дедушка научил меня вести дневник

11 декабря 2000 года. Южная Атлантика

28°40’ ю. ш., 19°14’ з. д.

09:00. Я не писатель, никогда им не был и не буду. В экспедициях я просто веду дневник. Меня научил этому еще мой дедушка Михаил, когда я только научился писать в восемь лет. Он всегда просил, чтобы я вечером в тетрадке написал все, что видел, с кем и с чем встречался днем. Дедушка был парализован, не мог ходить и даже сидеть – все время лежал на лавке возле окна. Ему было интересно читать мои записи. Через мой детский мир, через мои глаза он, наверное, сам бывал в том мире, где я бегал босиком.

Я писал у керосиновой лампы – в нашей деревне не было электрического света. Писал, сколько крольчиха принесла крольчат, какие голуби летают выше других, когда поспел виноград и так далее. А если увиденное не мог выразить словом, то делал зарисовки – мои детские дневники были с иллюстрациями. Дедушка любил их рассматривать.

Восемь лет дедушка лежал без движения. За ним ухаживали все по очереди – и мама, и папа, и бабушка Марфа. Приходили его дочки – тетя Соня, тетя Хима и тетя Варя. Как-то я услышал, что взрослые обсуждают, как тяжело ухаживать за больным. Я по наивности пошел к дедушке, сел у него на краешке лавки и все ему пересказал. Дедушка не удивился, он знал, что для всех он в тягость и его смерть всем развязала бы руки. Но он сказал: «Внучок, я молю Бога, чтобы он дал мне прожить больше лет. Сколько я проживу, столько же и ты будешь жить». И дрожащими руками снял со своей шеи маленький серебряный крестик. Я его никогда не видел, потому что длинная борода закрывала грудь дедушки, а крестик был под бородой. И этот крестик дедушка повесил на мою тонкую загорелую шею. Он до сих пор у меня на шее.

Везде нужен труд

12 декабря 2000 года. Южная Атлантика

29°51’ ю. ш., 18°37’ з. д.

Господи, спасибо, что Ты дал мне прожить вот уже сорок девять лет. Как-то один мой давний знакомый с усмешкой сказал, что не верит ни в какого Бога – и вот живой и здоровый и даже на два года старше меня.

Я промолчал, но подумал: «Да, ты прожил больше на два года, а что ты сделал? Один раз прошел на яхте вокруг света – и все. Да, это хорошо. Да, это немало для человека – один раз обойти вокруг света. Когда ты совершишь столько экспедиций, сколько я, то ты будешь еще больше, чем я, верующим. Но только жаль, что тебе уже не хватит времени жизненного, чтобы это сделать».

«Капитан корабля»

08:00. Океан залит солнцем, и жара, как в пекле. Работать на палубе очень тяжело, я на пределе сил. Прохлада только ночью. Но я всегда жду с нетерпением рассвет. Мне нужен свет, чтобы рисовать: я сейчас работаю над портретом, а вернее, над образом Тосканелли Паоло даль Поццо (1397–1482). Это флорентийский математик и астроном, выдвинувший гипотезу о сферообразной форме Земли и изложивший ее в письме к Колумбу 25 июня 1477 года.

16:30. 30°41’ ю. ш., 18°27’ з. д. Получил по компьютеру от Оскара сообщение, что впереди по моему курсу англичанин Джош Холл увидел большой айсберг. Длина примерно в полмили и высота 250 метров. Мысли об айсбергах не дают покоя, от них голова идет кругом и прошибает холодный пот.

Мозоли на душе

14 декабря 2000 года. Южная Атлантика

08:15. Это безветрие порождает во мне самые мрачные мысли. Несмотря ни на что работаю. С увлечением делаю иллюстрации к Лао-цзы. Однако порой чувствую, что мрачный настрой отражается на моих картинах. Как ни горько сознавать, но я вконец одичал от своих экспедиций и такой жизни. А когда возвращаюсь в Россию, в общество друзей, живущих в Москве, меня в последнее время все раздражает. Не могу ходить даже на выставки художников, а тем более в музеи.

Кто я такой? Человек, который навеки соединил свою судьбу со скитанием по миру и одиночеством. Эта судьба наложила отпечаток на мое бренное тело. Но мозоли от шкотов, лыжных палок или ледоруба появились не только на руках, но и на душе. Но я себе противоречу. Мне же это нравится. Я живу достойной жизнью путешественника и художника. Я не хочу никому дать повод меня разделить, взять в рамки. Одна рамка – художник, другая – путешественник. Мне надо доказать всем, что я – неразрывный. А то ведь часто приходится слышать: «Ты же путешественник, что лезешь в искусство?» Или наоборот: «Если бы ты не путешествовал, то был бы хорошим художником».

19:30. Ветра нет, а вот всего остального полно. Прошел через стадо китов. Вернее, яхта проползла, так как скорость – 2–3 узла. Киты были везде: и справа, и слева, и по корме, и прямо по курсу. Все одной породы – голубой кит. Один прошел совсем близко от яхты. Я рассмотрел, что у него на спине несколько буев и обрывок толстой сети. Затем за кормой часа два шла акула – небольшая, метра полтора. Проплыли две черепахи, очень старые – на панцире растут ракушки и водоросли.

В этом районе много медуз, особенно португальских корабликов. Это очень ядовитая медуза. Она небольшая, ее плавник поднят над водой, как парус, и за счет этого паруса она и плывет. У нее очень длинные щупальца – до 20 метров. Если притронуться к щупальцам, то тебя как током ударит и на теле останется ожог.

Туман

18 декабря 2000 года. Южная Атлантика

09:20. Ветер NW[93] до 30 узлов. Туман. Ничего не видно. Его не сравнить с туманом на берегу. Здесь он очень густой и сырой – все от него мокрое, а сырость липкая, скользкая. У меня не хватит эпитетов выразить, что же это такое – туман в Южном океане.

А время бежит, и моя яхта выходит на прямую, чтобы идти все время на восток. И если Богу будет угодно, то мы на скорости влетим в XXI век. Я еще в детстве подумывал, как буду встречать XXI век. Мне тогда казалось, что я буду слишком старый и встречать буду в кругу друзей и семьи. А выходит наоборот.

Только сейчас, находясь в четвертый раз в кругосветном плавании, я начинаю осмысливать пространство. Человеку нужно время, нельзя торопиться и не следует уповать на совершенство техники. Куда плыть, моя яхта знает, и если я ей не помешаю, то она меня доставит к финишу. И тогда я с гордостью скажу, что участвовал в гонке в компании восхитительных сумасшедших, таких как Колумб, Магеллан. Ведь они тоже были сумасшедшие.

10:45. Туман в мгновение ока растаял, как кусочек сахара, брошенный в горячий чай.

Здесь – космос, здесь – жизнь

21 декабря 2000 года. Южная Атлантика

09:30. Ветер западный, 28 узлов. Яхта идет 10 узлов. Туман и мелкий дождь. Ночью по компьютеру получил от Оскара прогноз погоды: идет шторм широким фронтом – от 40° до 58° южной широты. Я думаю, что он нас зацепит только крылом. Также получил сообщение, что Ив Парле[94] сломал мачту в центре Индийского океана. Да, Иву не везет: в прошлой Vendée Globe срезал перо руля, в гонке через Атлантику этим летом сломал мачту, и вот сейчас опять. Меня это не удивляет, здесь такое может произойти очень легко: чуть прозевал – получил аварию.